Трансляция V Патриотического Форума-Урока Истории, Памяти и Славы «Курск-город нашей Великой Победы», посвященного 79-й годовщине освобождения города Курска от немецко-фашистских захватчиков

Трансляция начнётся в 12.00 здесь и в региональном эфире телекомпании «Россия 24».

Приглашаем всех к просмотру.

Дорогие друзья!
В дни, предшествующие празднованию освобождения Курска, мы всегда остро переживаем события обороны и оккупации нашего родного города.
К вечеру 2 ноября 1941 года затихли бои на баррикадах ополченцев и в наш родной город вошли немецкие солдаты. Они вошли с трех сторон: по улице Энгельса с юга, по улице Нижней Казацкой с запада и по улице Ленина с севера. Город замер в тревожном ожидании расправы, и никто не мог предположить, что оккупация продлится бесконечные 15 месяцев и многие тысячи жителей города не доживут до дня освобождения.
В первые дни шли расстрелы пленных солдат и ополченцев: у медицинского института, у городской электростанции возле Центрального рынка, в разных местах прямо на улицах города. Через неделю начались массовые казни захваченных коммунистов и курских евреев. Карьер в Щетинке, Солянка и Знаменская роща стали последним пристанищем для тысяч курян, убитых за малейшее сопротивление новой немецкой власти или только за принадлежность к еврейскому народу.
Неспокойно жилось немецким хозяевам в городе. Каждую ночь пропадали военные патрули. Ночами налетали советские бомбардировщики, а в крупных зданиях в центре города начали взрываться часовые мины, заложенные при отступлении саперами Красной армии.
Чтобы запугать, сломить нарастающее сопротивление в городе фашисты схватили на улицах несколько сотен заложников. Их держали в здании гестапо в «доме с балконами» на улице Дзержинского. Совсем не кормили и ежедневно расстреливали по 100 человек за каждого пропавшего немецкого солдата. Казалось бы, это помогло, подпольщики перестали убивать немецких солдат в городе, партизанские операции перенесли в лесные районы на северо-западе Курской области. Но в городе работало подполье, объединившее в своих рядах железнодорожников станции Курск, врачей больницы на улице Димитрова, десятки несломленных фашистским террором людей.
Первую половину 1942 года фронт стоял всего в 50 километрах от города. Активно действовала советская авиация. Почти каждую ночь на железнодорожный узел и аэродром производила налеты Авиация Дальнего Действия. Точные удары наносились по отдельным зданиям, занятым немецкими военными. Был убит в результате такого налета немецкий генерал- комендант города. Нашли свой бесславный конец сотни оккупантов, они переехали на срочно организованное кладбище в парке «Бородино». К моменту освобождения на этом кладбище было похоронено более 3-х тысяч немецких и венгерских солдат и офицеров. Они до сих пор там лежат, гуляя по парку, совершая утреннюю пробежку Вы даже не представляете, как это место выглядело в 1942 году: бесконечные ряды деревянных крестов с именами захороненных захватчиков нашей земли.
Население города выживало в тяжелейших условиях. Не было электричества, не работал водопровод, не ходил трамвай, дети не занимались в школах, действовал строжайший комендантский час. За малейшее нарушение Нового Порядка, установленного оккупантами- расстрел.
За всю тысячелетнюю историю нашего города это самое тяжелое время, которое пришлось ему пережить.
Но русские люди не сдавались. Формировались новые общины православных верующих, открывались заколоченные в 30-е годы храмы.
В Курск вернулся арестованный в 1932 году по делу «ревнителей церкви» священник Павел Андреевич Говоров. Он стал служить в открывшемся в 1942 году Сергиево-Казанском соборе на улице М. Горького.
Осенью 1942 года он вместе со своей дочерью Ниной приняли участие в спасении раненых советских летчиков, взятых в плен под Курском. Объединенной группе подпольщиков удалось выкрасть из немецкого плена и переправить к партизанам Курской бригады четверых пилотов: капитана Длужицкого, сержанта Евграфова, комиссара Бубекова и лейтенанта Бомко.
Железнодорожник Бабкин, медсестры и врачи под руководством доктора Козубовского, при помощи священника Говорова, рискуя жизнью спасли от гибели и вернули в строй четверых сталинских соколов, которые продолжили сражаться в рядах Красной армии.
В районах Курской области действовали две Курские партизанские бригады, 25 партизанских отрядов, десятки групп подпольщиков.
Они внесли большой вклад в разгром немецко-фашистских захватчиков и освобождение нашей земли от оккупантов.
День освобождения города Курска 8 февраля стал долгожданным, самым счастливым днем для тех, кто дожил до этого радостного дня.

Вечная Память, Вечная Слава тем Героям, кто не склонил голову перед жестоким врагом, кто приближал Победу!
С праздником, дорогие куряне!

Командир ПО «Курган» Алексей Сотников

«НЕМЕЦ ВЗЯЛ НАС ЗА ШИВОРОТ, СНЯЛ С ПЕЧКИ И ВЫБРОСИЛ НА СНЕГ НА УЛИЦУ. БОСИКОМ, В РУБАХАХ…»
Из воспоминаний Марии Андреевны Локтионовой из с. Скородное Большесолдатского района:
- Запомнился дом, в котором мы жили, 2 маленьких окна, печка. Мы лежали на печке, был вечер, на улице темно, и мама повела в Солдатское отца. Когда уходили, он попрощался и пошел в двери с сумочкой на плече. Вот эта сумочка у меня до сих пор перед глазами: полотняная, а в ней лежали какие-то вещи. А лица не помню. Не сохранила в памяти, а недавно видела его во сне. Он шел мне навстречу, молодой, красивый, светлые волосы, и я ему говорю: «Ой, папочка, ты пришел!». Жду до сих пор, что придет.
…ему сообщили, что в Скородном все погибли. Он сильно горевал. Земляки рассказывали, что попросил вторую фронтовую кружку и сказал: «Ну теперь пойдем бить врага!» В марте еще письмо присылал, а в апреле погиб. Так и не знаю, ответила ли ему мама.
Немец в селе не стоял. Протянули через село провода, а ребята порезали девкам на монисты. Немцы решили, что здесь партизаны, и сожгли село. Бабушка моя жила рядом. Я вышла взять у нее нож и увидела горящую Сиверку, маме побежала сказать, а тут пришли немцы. Мама как раз хлеб посадила в печь. Немцы, три человека их было, стали выгонять из дома, мама попросила, пожалейте детей, где мы будем на морозе. Один немец взял нас за шиворот, снял с печки и выбросил на снег на улицу. Босиком, в рубахах. (У Марии Андреевны были два младших брата 1938 и 1941 г.р. и старшая сестра 1930 г.р.). Но мама успела вынести сундук на улицу до их прихода, укрыла нас ложником, попоной. Ложник – одеяло такое из овечьей шерсти, толщиной в палец, сначала пряли, потом ткали, а потом переплетали нитками из конопли на станке, использовали как подстилку или одеяло. После пожара мама отвела нас в подвал, а потом к бабушке на печку, так как дом сгорел не до конца. Не было потолка. Кое-как заложили крышу, на печке грелись, но так не согреешься. Потом мама отвела нас к дедушке в Любостань. Там перезимовали, а летом домой. Нас женщина приютила, ее дом сохранился, и она приютила три семьи. Всего одиннадцать детей и четверо женщин жили под одной крышей. Кто где спал, кто на лавке, кто на лавке, кто на полу. Постелем ложник и спим прямо на полу. Полы-то были земляные…
Тракторов не было. В поле работали в основном женщины… за один трудодень в войну 200 граммов хлеба (зерна) давали, без выходных, пахали на коровах, сеяли рожь, просо, коноплю, ячмень, гречку.
Соль брали из суперфосфата (удобрение для бурака), а в нем были комочки соли. Раскапывали кучку и искали эти комочки. Одежду не покупали, все готовили сами. Ткали из конопли, шили рубахи. Плели лапти конопляные, под них накручивали на ноги онучи – портянки шерстяные, ткали из овечьей шерсти. Из сукна шерстяного шили зипун длинный, а в холода носили шубу из овечьей шерсти. На голове матрешки, шали, у мужчин шапка.
Те, кто видели войну: сборник воспоминаний очевидцев Великой Отечественной войны / Сост. Корнеева. Курск: Курск. гос. ун-т, 2013.

«ПОСЛЕ ТАКИХ ПЕРЕЖИВАНИЙ МОЯ ГОЛОВА ОКРАСИЛАСЬ В БЕЛУЮ КРАСКУ»
Марии Ишковой во время оккупации трижды чудом удалось избежать казни. 22-летняя женщина с маленьким ребенком на руках казалась немцам очень неблагонадежной - ее подозревали в связи с партизанами. И неудивительно, ее отец был коммунистом, в 1928-1929 годах – организатором колхоза «Коминтерн», позже – председателем сельского совета в другом районе. Муж до войны являлся секретарем сельского совета, а после его ухода на фронт депутатом и секретарем сельсовета стала она сама… Ей пришлось пережить допросы, аресты и даже «полицейскую рулетку», но судьба ее хранила.
ИЗ ВОСПОМИНАНИЙ ИШКОВОЙ М.П. ИЗ С. СРЕДНИЕ АПОЧКИ ГОРШЕЧЕНСКОГО РАЙОНА:
- В июне 1942 г. наше село было оккупировано немцами. К нам явились три немца, окружили нашу хату (я жила в это время со свекром и свекровью), начали нас пытать, наставляли наганы на грудь с вопросом: «Где партизаны?». А к нам в самом деле приходили русские бойцы. Мы их кормили. Они скрывались в болоте. Но мы не знали, где они.
При допросе мы немцам ничего не говорили. Да мы и ничего не понимали. Только одно слово «партизан». Один очень солидный немец остался у нас в хате. Второй стоял возле изгороди, а третий ходил по дороге, которая проходила недалеко от хаты. Тот немец, который был в хате больше всех пытал меня. А я держала дочку малышку Нину на руках, а стояла возле двери…
Совсем неожиданно фриц быстро подскочил ко мне, вырвал малышку из рук и сразу бросил под ноги. Но меня ему не удалось схватить, помешал диван и под ногами мой ребенок. Мои старики закричали, ребенок зарыдал. Что делать? На размышления времени не было. Я выбегаю на улицу. Там меня ждет второй немец. …он хватает за голову, я пригнулась, мой платок остался у него в руках, а я что есть мочи убегаю по дворам к соседу в надежде, что мой ребенок остался в надежных руках свекрови и свекра, а в ушах слышатся крики ребенка и стариков. Прибежала к соседу-старику и прошу его спрятать меня, но он не соглашается, говорит, что нас обоих расстреляют. Я вот в таком растрепанном состоянии спряталась у этого деда на огороде в картошнике и по-пластунски поползла до конца огорода.
Наступила тьма. Я в ужасе. Разутая, раздетая, вся в грязи тихонько добралась до болота и всю ночь сидела на пеньках и кореньях старых деревьев. С наступлением рассвета я с большой осторожностью приползла домой. Со слезами и криком ухватила дочку Нину, целовала и не верила самой себе, что я каким-то чудом осталась жива и что осталась жива моя малышка. Вскоре от таких переживаний умер свекор. Белье, в котором он умирал, забыли уничтожить. А к нам несколько раз приходили свои полицаи с немцами, делали обыск, что искали, неизвестно. Обнаружили дедовы вещи в углу в сенях, стали пытать меня со своим вопросом: «Где партизаны?». Мы доказывали, что умер старик, но наши доводы они не слушали. А все равно грозили расправиться с нами, а «наши» полицаи молчали, хотя знали, что это так – умер старик.
В августе 1942 г. меня и Селезневу В.П. повели под конвоем в с. Знаменка. Там был расположен немецкий штаб. Когда мы пришли туда, увидели виселицу, приготовленную для нас. Начальника их не было, уехал в Бараново (нам об этом рассказал переводчик), и нас отпустили.
19 января 1943 г. к нам пришел полицейский и говорит: «Ты арестована, следуй за мной» - и повел в Ястребовку. Подвел к зданию, где стояли полицейские, доложил им, и меня ввели в помещение, где я узнаю своих 11 человек. Я была двенадцатая…
Просидели мы приблизительно часа три в ожидании своей смерти. Заранее нас предупредили полицейские, что мы должны идти копать яму, перед которой они нас будут расстреливать.
После всех таких переживаний моя голова окрасилась в белую краску. После трех часов застучали замки. Открывается дверь и входят наши земляки и показывают: «Вот видите 12 пуль. Мы вас сейчас должны вывести и расстрелять. Но вас 13 человек, а пуль 12, на ком-то должна быть осечка. Мы заплакали, запричитали, умоляли, становились на колени, просили: «Оставьте нас. Ведь вы же наши земляки, отпустите нас». И они сжалились над нами, и предупредив: «Идите по дворам Ястребовки и прячьтесь по закуткам пока стемнеет. И тогда пойдете полем». И так мы шли до Шляховых Дворов вместе со Скоковым Григорием Федоровичем и Сидоровым Николаем Родионовичем. Дошли до дома Николая Родионовича до рассвета. Здесь были слышны выстрелы из автоматов. Мне было страшно одной идти.
Вдруг услышали шорох по морозу и русские голоса… увидели белую двигающуюся фигуру. Это был наш разведчик. Мы бросились к нему на шею, плакали, целовали и все рассказали, где были и что произошло. Он сказал: «Идите. Здесь немцев нет». Так я добралась до дома. Это было 20 января, а 28 января наше село было полностью освобождено от немецко-фашистских захватчиков…

«КАЖДЫЙ ДЕНЬ Я МОЛЮСЬ, ЧТОБЫ НЕ БЫЛО НИКАКОЙ ВОЙНЫ…»
ИЗ ВОСПОМИНАНИЙ НАДЕЖДЫ АНТОНОВНЫ КРИВОУХОВОЙ ИЗ СОВЕТСКОГО РАЙОНА:
- Это тяжелое испытание, о котором даже не хочется вспоминать. Каждый день я молюсь, чтобы не было никакой войны, чтобы ни вам, моим правнукам, ни вашим родителям, никому вообще не довелось испытать того, что выпало на нашу долю.
Когда началась война, мне было 8 лет…Жили мы в деревне, которая называлась Вторая Долина.
Помню, пришла целая колонна немецких машин. Такой гул стоял, когда ехали. Но нам, ребятишкам, было все интересно, любопытно. Когда остановились машины, мы стояли поодаль и наблюдали за немцами, которые закрывали эти машины ветками деревьев.
Недалеко от нашего дома находилась школа. В ней и расположился немецкий штаб. Мы с ребятами подходили к школе, чтобы посмотреть, что там делают немцы. Иногда удавалось заглянуть даже в окна. Одни нас прогоняли, кричали, другие давали сахар, сухари. Получив какой-нибудь кусочек, мы опрометью бежали оттуда домой, чтобы поделиться с младшими братьями и сестрами (в семье было шестеро детей).
Мама наша была очень мужественной и стойкой женщиной, заботливой. Вышла замуж с хорошим приданым, которое больше всего пригодилось в военное время. Она доставала из сундуков попонку (в Курской области так называли домотканые покрывала из грубой шерсти) и шла менять ее в соседнюю деревню за 15 километров. Меняла в основном на картошку, иногда на зерно.
Из размолотого зерна мама варила какую-то похлебку или кисель. Но настоящим спасение нашим была корова, которая давала молока по ведру. Мы выпивали по кружке молока и были сыты. Помню, что зимой, когда были сильные морозы, мама завела корову в хату. Если бы корова погибла, то и мы не выжили бы.
Еще мы собирали картофельные очистки и сажали их, чтобы вырастить картофель. Если же и вырастала из них картошка. То была крохотной. Но мы и тому были рады.
Отчетливо помню, как мы бегали смотреть на то место, где упала бомба. Маленькие, несмышленые, мы даже не боялись и не думали, что нас может убить. Мы увидели яму. На этом месте до войны зимой мы собирались всей гурьбой кататься на самодельных санках, играть в снежки. И вдруг – огромная яма. Нам было страшно.
Один раз за нашей деревней упал вражеский самолет. Взрослые и старшие из детей бегали туда смотреть, а потом рассказывали, что был и парашютист, но он разбился. Многие детали с самолета разобрали по домам на хозяйские нужды, а из парашюта шили одежду, ведь ходить было не в чем…
Из сборника Те, кто видели войну: сборник воспоминаний очевидцев Великой Отечественной войны / Сост. Корнеева. Курск: Курск. гос. ун-т, 2013.